«Голодные игры: Сойка-пересмешница 2»: Покой победителя.
Фрэнсис Лоуренс продолжает свои весьма занимательные попытки выстраивать шекспировские страсти на базисе подростковой кинофраншизы, в четвертой и заключительной части которой Китнисс Эвердин штурмует Капитолий, а зрелищность (хотя и ни одной сценой по грандиозности и метафоричности не может сравниться с зарисовкой штурма плотины из «Сойки-пересмешницы») достигает максимальной плотности на единицу экранного времени.
Автор романа Сюзанна Коллинз в «Сойке-пересмешнице» не отходит от шаблона, реализованного во всех книгах серии, заключающегося в использовании полосы смертельно опасных для героев препятствий, и переносит своеобразные игры на улицы Капитолия, добавляя предшествующую развязке кульминацию в любовный треугольник Китнисс-Пита-Гэйл. А вот режиссер перерабатывает сюжет в пользу доминирования политической составляющей над любовной интригой и романтизацией главной героини. Поставивший три из четырех фильмов «Голодных игр» мистер Лоуренс не изменяет собственному видению произведения, сочетая визуальный минимализм серо-коричнево-оранжевой цветовой гаммы (производственный дизайн «Голодных игр» способен претендовать на премии в соответствующей области) и предельно простые интерьеры с богатым смысловым подтекстом.
В «Сойке-пересмешнице 2» наиболее наглядно из всех частей франшизы очевидно несоответствие рейтинга PG-13 и смысло-содержательной части, ориентированной на зрителя, державшего в руках некоторые философские труды или хотя бы знакомого с творчеством Виктора Гюго. Фрэнсис Лоуренс иллюстрирует антиутопией о бравой девочке и ее тяжелой судьбе противоречивое смешение идеалов революционеров и сопутствующей им политической борьбы (тогда как в первом фильме франшизы, поставленной другим режиссером, было ровно наоборот). Разоблачая жестокость и убогость тирании, «Сойка-пересмешница 2» приходит к неожиданному (и, возможно, даже неуместному для подросткового развлекательного фильма) вопросу о том, так ли ужасен главный злодей фильма? Быть может, президент Сноу не так страшен как президент Коин и ее стремление к власти? При таком по-настоящему философском подходе к рассказываемой истории, Лоуренс легко превосходит по качеству такие наиболее близкие к «Голодным играм» по жанру и целевой аудитории антиутопии как «Бегущий в лабиринте» и «Дивергент», кажущиеся на фоне кинобаллады о Китнисс донельзя примитивными и убогими, и это учитывая упомянутый выше рейтинг PG-13, лишающей «Голодные игры» крови, секса и настоящего реализма насилия, позволившими бы претендовать саге про борьбу Дистриктов и Капитолия на статус произведения киноискусства, а не просто продукта киноиндустрии.
Ориентируясь на раскрытие проблематики революций и рассмотрение ужасов тоталитаризма, «Сойка-пересмешница 2» ожидаемо отходит от романтической компоненты, представляющей основной интерес для тех, кто восхищается в первую очередь Китнисс Эвердин/Дженнифер Лоуренс (а также ее экарнными партнерами мужского пола) и склонен скорее приобрести фанатский мэрч, чем задуматься о том, почему же дома в Капитолии, куда приходят герои фильма во главе с Огненной Китнисс, выглядят точь в точь как многоэтажные жилые постройки СССР и стран соответствующего блока определенного временного периода (да и сейчас постсоветская Россия не отошла от канонов полного отсутствия дизайна, декора и исключительно прямых углов — в этом смысле окраины Капитоля неотличимы от окраин любого российского города), а герб Панема на красном фоне представляет собой копию герба СССР с некоторыми правками.
Самые большие нарекания в «Сойке-пересмешнице 2» (и в других сериях данной франшизы) вызывают плохо проработанные второстепенные персонажи и их бэкграунд, которые публикой, не читавшей роман, будут восприняты не более чем в качестве статистов. Если Вуди Харрельсон, Дональд Сазерлэнд и неожиданно яркая в своей игре и роли в прямом и переносном смысле Элизабет Бэнкс способны даже несколько секунд экранного времени превратить в полноценную историю, то другим вроде Сэма Клафлина, Натали Домер и Гвендолин Кристи повезло меньше — они стараниями стилистов и дизайнеров обретают завершенный внешний образ, но вот внутреннее раскрытие персонажей не идет дальше декларации, так как постановщик более сосредоточен на демонстрации убогости Дистриктов и великолепии залов Капитолия (надо сказать, что художники-постановщики за свой кропотливый труд, внимание к деталям и выдержанной общей стилистике заслуживают оваций), более наглядно свидетельствующих о социальном неравенстве Панема, чем судьбы отдельных героев. В этом смысле для режиссера и сценаристов даже Китнисс Эвердин не более чем пешка, в разыгрываемой партии социальной философии под названием «Сойка-пересмешница 2».
Финальная книга литературной трилогии «Голодные игры», благодаря финансовым аппетитам продюсеров превратившаяся в два кинофильма, претерпела некоторые, может быть и некритичные, но значительные изменения относительно оригинальной версии, затронувшие в первую очередь окончание, которые несомненно удивят зрителя, знакомого с первоисточником. Фрэнсис Лоуренс же вписал свое имя в хронику киноидустрии, создав захватывающую фантастику, умело замаскированную под мрачную по тональности сказку, но наделенную совсем не детским подтекстом. Да и в какой волшебной сказке тираны, как это описала Сюзанна Коллинз, захлебываются кровью от собственного смеха? Евгения Савкина
Фильм “Голодные игры: Сойка-пересмешница. Часть II” (The Hunger Games: Mockingjay – Part 2) Кино не для тинейджеров?
